лет, фактически запрещая дженерикам продвигать свои собственные версии лекарств в течение этого времени.
Одной из причин, по которой даже некоторые ярые сторонники свободной торговли в Конгрессе выступали против TPP, было то, что администрация Обамы согласовала слабое положение об эксклюзивности данных. Тот факт, что нам удалось добиться успеха там, где администрация Обамы потерпела неудачу, был предметом моей большой гордости как участника переговоров. Более того, мои симпатии в этом вопросе были на стороне компаний-новаторов - не потому, что я особенно заботился о наполнении их казны, а потому, что неравенство в сроках эксклюзивности в Северной Америке позволяет Канаде и Мексике бесплатно пользоваться американскими инновациями. Примечательно, что демократы даже не приняли компромиссное предложение, которое мы сделали, чтобы привязать период эксклюзивности данных во всех трех странах к американскому - их ненависть к фармацевтическим компаниям была настолько сильна, что они были готовы позволить халяве продолжаться. Хотя я считал позицию демократов неразумной и ошибочной, в конце концов я не захотел жертвовать соглашением в угоду фармацевтическим компаниям, как и президент Трамп.
Одним из самых замечательных моментов в процессе работы рабочей группы - который, кстати, проходил в то время, когда в Палате представителей проходили слушания по импичменту, - является то, что все происходило за закрытыми дверями, без утечек. Я благодарен спикеру, председателю Нилу и их ключевым сотрудникам Кэтрин Монж и Кэтрин Тай за то, что они организовали дисциплинированный, не допускающий вмешательства процесс, который позволил нам укрепить доверие и в конечном итоге достичь чего-то весьма значительного.
Разумеется, отсутствие прозрачности означало, что ключевые игроки оставались в неведении относительно того, о чем ведутся переговоры, и в первую очередь мексиканцы. Я знал, что первая реакция Мексики на Механизм быстрого реагирования будет негативной. Но я верил, что мексиканцы в конце концов примут его, если я смогу представить его вместе с обязательством спикера поддержать соглашение. И я чувствовал, что если бы мы попытались вести параллельные переговоры с демократами и мексиканцами одновременно, то процесс оказался бы слишком громоздким для завершения. Мы с Сидом на высоком уровне обсуждали, как будут проходить переговоры с демократами, но мы не представляли ему текст предложения до самого Дня благодарения.
Как и предполагалось, первоначальная реакция была весьма бурной. Утром в День благодарения Шейд отправил нехарактерное для него письмо, в котором отверг механизм быстрого реагирования. После его прибытия в Вашингтон на следующей неделе я был возмущен, когда Сид устроил импровизированную пресс-конференцию на ступенях здания Уиндер, рассказывая о деталях только что закончившейся встречи. В ответ я отменил нашу следующую встречу, чтобы дать ему двадцать четыре часа на то, чтобы остыть. Когда мы вновь собрались в конце недели, мы вдвоем просидели в моем кабинете больше часа и договорились о некоторых незначительных корректировках процесса быстрого реагирования, которые, разумеется, затем нужно было продать демократам.
К концу первой недели декабря я был настолько уверен в том, что мы почти закончили работу, что попросил Джареда найти правительственный самолет, чтобы доставить нас в Мехико для подписания поправок к соглашению в следующий понедельник. Утром в воскресенье, 8 декабря, мы со спикером поговорили и проработали несколько оставшихся деталей, касающихся финансирования реализации. В этот момент я решил, что мы закончили, и сообщил спикеру о своих планах на поездку. Она велела мне повременить: нужно было поставить еще одну, довольно важную галочку. Лидеру профсоюзов Ричу Трумке из AFL-CIO все еще нужно было дать окончательную подпись на сделке, а он уехал в отдаленный район центральной Пенсильвании с плохим приемом сотовой связи на ежегодную охоту на оленей. Поездка была отложена на двадцать четыре часа. Наконец спикеру и Трумке удалось связаться, и трудовой коллектив одобрил соглашение.
Здесь я должен отдать должное президенту Трумке, который в ходе переговоров стал мне очень хорошим другом. Рич обладал редким сочетанием жесткости, политической смекалки и беспристрастности, но при этом безупречной честностью, патриотизмом и мужеством. Я могу лично подтвердить каждое из этих качеств. Когда мы начали переговоры два года назад, большинство в Вашингтоне - и почти все республиканцы - считали меня безнадежно наивным за попытку заключить сделку, которую могли бы поддержать демократы, республиканцы, представители деловых кругов и организованного труда. "Фантазия Лайтхайзера", - называли они это. В конце концов, организованный труд и многие его демократические союзники в Конгрессе яростно выступали против первоначальной NAFTA и почти всех последующих торговых соглашений.
Они не понимали, что Рич рассматривал переговоры о пересмотре соглашения как возможность привести в порядок мексиканскую трудовую систему таким образом, чтобы уравнять условия труда американских рабочих и создать новый шаблон для будущих торговых сделок, ориентированный на интересы трудящихся. Он также понимал, что реформы, за которые мы выступали (не только трудовые, но и более строгие правила происхождения автомобилей, чтобы исключить возможность "халявы", оговорка о сроках действия, позволяющая постоянно вносить изменения, и более строгие экологические обязательства), будут в определенной степени защищены от критики со стороны правых именно потому, что переговоры по пересмотру соглашения проводились республиканской администрацией - торговый эквивалент Никсона в Китае.
"Я не буду дешевым свиданием", - сказал он мне однажды вечером во время переговоров, когда мы наслаждались сигарами на великолепной крыше штаб-квартиры AFL-CIO. Но он также дал нам слово, что будет работать с нами добросовестно и публично поддержит сделку, отвечающую его целям, - даже если это будет означать крупную политическую победу Дональда Трампа в год перевыборов. Рич не разочаровал нас ни на одном из этих этапов. К сожалению, Рич скоропостижно скончался менее чем через год после подписания USMCA. Мне очень не хватает моего друга, но я горжусь тем, что сыграл свою роль в завершении его блестящей карьеры.
На следующий день после того, как из домика Трумки в Аллегейнах повалил белый дым, Джаред, ключевые члены моего штаба и я отправились в Мехико. Мы с Си Джей провели время в самолете, информируя по телефону членов Конгресса от республиканцев и представителей деловых кругов о контурах сделки. Мы постоянно информировали ключевых членов-республиканцев о ходе переговоров с демократами. Чак Грассли и мой предшественник на посту министра иностранных дел Роб Портман в Сенате и Кевин Брейди в Палате представителей были бесценными партнерами, которые помогли нам определить, как далеко мы можем зайти, чтобы удовлетворить демократов, не оттолкнув республиканцев (или, по крайней мере, не слишком много республиканцев). Но мы впервые раскрыли все детали наших переговоров с членами и сотрудниками комитетов по финансам и способам и средствам. Было несколько замечаний со стороны уменьшающегося числа теологических